«Я выполнил свой долг перед любимой Отчизной»

 «Они выполнили свой долг перед любимой Отчизной»

 «И вечный бой, покой им только снился»

                                                                          Есть день:

                                                                          Как по приказу — свято,

                                                                          В напоминание живым

                                                                          Встают убитые солдаты,

                                                                          И мы равняемся по ним.

          Воспоминания о своём отце Иванове Николае Александровиче мне уже доводилось публиковать на страницах нашей газеты «Дело чести». Публикация была под рубрикой «Чекист-сын о чекисте-отце». В основном писалось о его фронтовом периоде жизни и частично - о его службе в рядах советской милиции. Совершенно не был затронут большой и важнейший отрезок его чекистской жизни — служба в пограничных войсках. Редакция газеты хотела приурочить это к Дню пограничника. День пограничника прошёл. Прошёл и День Победы. Но наступает День Памяти — начало Великой Отечественной войны 22 июня 1941 года. В связи с этим хотелось бы рассказать дополнительно ещё и о войне, и о границе.

          ...Славно воевал солдат-сибиряк гвардии ефрейтор Иванов Николай Александрович.

        Участвуя в боевых действиях с 13 сентября 1944 года, за проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками мужество и героизм командованием дивизии он был награжден 13 октября 1944 года Орденом Славы III-й степени, 9 ноября 1944 года - медалью "За отвагу» и был представлен к награждению вторым Орденом Славы - II-й степени. Здесь хотелось бы подчеркнуть, что медаль «За отвагу» и  Орден Славы  среди советских воинов всегда считались самыми значительными и почитаемыми солдатскими наградами.

    О подвигах командира пулемётного расчёта гвардии ефрейтора Иванова Н.А. не раз писалось в дивизионной газете "За Родину": "...Сила воли и выдержка, умение преодолевать все тяготы и лишения, любовь к Родине и ненависть к ее захватчикам, верность солдатскому долгу и стремление побеждать врага любым способом - вот те составляющие, позволявшие воину выжить в очередной раз и вновь, и вновь выходить из сложной ситуации победителем".

       В конце ноября 1944 года гвардии ефрейтор Иванов Н.А. был ранен и контужен, но с поля боя не уходил. Опасаясь, что отстанет от своего ставшего ему родным полка и своих боевых товарищей, тоже  ставших ему роднее родных, от госпитализации отказался. Лечился в медсанбате, как сейчас говорят, амбулаторно. На период лечения и восстановления, так как из-за контузии он плохо слышал, его временно прикомандировали к полевой кухне, определив помощником повара.

          В тот период и произошла с ним одна история, которая резко повернула его фронтовую биографию и повлияла на его последующую жизнь.

          О ней мне было известно ещё в детстве, но только в общих чертах. Более полно я узнал о ней, когда учился уже в старших классах. К отцу в гости приезжал его однополчанин. Вспоминая былое, они разговорились и по поводу этой истории. Я крутился тут же около них, ведь мне - юноше было всё интересно об их фронтовых делах, и стал невольным слушателем их историй. Историю, о которой речь пойдёт ниже, отец просил меня никому никогда не передавать, поскольку она связана была с НКВД и даже в ту пору была неприятна ему.

          В 1975 году я, будучи уже на службе в органах КГБ СССР, попросил отца рассказать её во всех подробностях. Отец исполнил мою просьбу, в заключение напомнив, что он по-прежнему не желает, чтобы она распространялась в таком объёме, отчасти, может быть, потому, что он всё ещё находился на службе в органах МВД СССР. В ответ я сказал, что мне как сотруднику органов госбезопасности именно сейчас тоже как-то "не с руки" рассказывать кому-либо об этом, хотя ничего там особенного и нет, и что из истории органов госбезопасности в наше время широко известна масса несправедливых со стороны наших предшественников, коллег-чекистов, проявлений так называемой "сверхбдительности", понапрасну стоившей многим людям даже жизни. Обсуждая результаты той истории, посмеялись с отцом, что, мол, большой смысл содержит русская пословица: "Нет худа без добра и нет добра без худа", - и что к этому эпизоду из его жизни она могла бы полностью подойти.

       Поведал же мне отец в том, тоже уже далёком, 1975 году о своём "кухонном" фронтовом периоде вот что.

      Его дивизия занимала т.н. Тукумский рубеж. Немец был зажат в Курляндском котле. С переменным успехом велись позиционные бои. Как-то вечером он, как обычно, доставлял в термосах горячую пищу бойцам на передовую. Пища доставлялась всегда только в тёмное время суток.

       Стояла ужасная непогода. С моря доставал холоднющий, насквозь пронизывающий ветер, беспрерывно лил дождь, земля превратилась в сплошное скользкое месиво.

    Отец шёл долго, блуждал. Не видно было перед собой ни зги. Дойдя до траншеи, расположенной, как он знал, на небольшой высотке, удовлетворённо подумал, что наконец-то добрался и сейчас в блиндаже сможет обогреться.

     Спрыгнув в траншею, двинулся по ней в направлении смутно прозвучавших впереди голосов. Приблизившись, увидел силуэты двоих человек, стоявших у двери в блиндаж. Один из них заходил в блиндаж, а второй только что вышел оттуда. На фоне освещённого проёма двери увидел их форму.

         В тот момент, рассказывал отец, ему почувствовалось, будто волосы зашевелились на его голове. Это были немцы. Тут же страшная догадка пронзила его: в темноте каким-то неведомым путём он миновал наши окопы и попал в немецкие.

         Вышедший из блиндажа немец, остолбенев, ошалело смотрел на советского солдата с термосами. Отец моментально среагировал. Сказав по-немецки: «Эссен, эссен», - (в переводе с немецкого - кушать) он ударил немца ногой куда-то в область живота - паха, выпустив из рук термосы. Тот согнулся пополам, что-то истошно завопил. Отец тем временем распахнул приоткрытую дверь блиндажа и вторым ударом вбил его в блиндаж, выхватил имевшуюся у него гранату и, приведя её в боевое состояние, бросил вслед за немцем. Тут же захлопнул дверь блиндажа снаружи.

        Когда в немецком блиндаже раздался огромной силы взрыв, отец был уже далеко. Сидя, полусидя, в общем, как получалось, но преимущественно на «пятой» точке, он съезжал с пригорка по скользкой грязи. Внизу поднялся и, постоянно скользя и падая, что есть мочи побежал в сторону наших.

     В немецких окопах поднялась паника, началась стрельба. В нашу сторону оттуда понеслись автоматно-пулемётные очереди, заговорили артиллерия и миномёты противника.

     В ответ всполошились и наши, тоже стали отвечать фашистам огнём.

    О виновнике случившегося ночного переполоха стало известно уполномоченному особого отдела полка. Закрутилось разбирательство.

  В этой связи отцу пришлось пережить несколько неприятных бесед с "особистом", допытывавшимся, а не специально ли он ушёл к немцам, а не дали ли они ему какого-либо задания и не вернули ли назад, инсценировав, будто это он навёл такой переполох в немецких окопах. И так далее - всё в том же духе. Доложено было вышестоящему начальству в особый отдел дивизии.

     Командир 32-го гвардейского полка Герой Советского Союза гвардии подполковник Волков Н.Т. активно заступился тогда за своего бойца гвардии ефрейтора Иванова. Николай Терентьевич подключил все свои возможности для скорейшего прекращения этого, по его выражению, «хитромудрого раздувания не стоящего выеденного яйца факта", и полного снятия всех подозрений, незаслуженно выдвинутых против «политически надёжного, не раз доказавшего свою стойкость и преданность Родине, отличного солдата». Эту характеристику командира отец увидел потом в рекомендации для его поступления на учёбу в военное училище.

    От своего командира роты отец знал, что по данному поводу комполка гвардии подполковник Волков Н.Т. обращался даже к командиру дивизии Герою Советского Союза генералу Малькову Д.К. с просьбой закрыть дело. Ручаясь за своего бойца, доказывал, что его солдат заслуживает не наказания, а напротив, награды за то, что, оказавшись случайно, по независящим от него обстоятельствам, в экстремальной ситуации, он не растерялся и, проявив находчивость и решительность, смелость и отвагу, уничтожил блиндаж противника. Как потом установили, от отцовской гранаты, очевидно, сдетонировали находившиеся в блиндаже боеприпасы — и блиндаж полностью, до основания, разворотило.

         Чтобы окончательно поставить на этой истории точку, Волков Н.Т. принял личное участие в дальнейшей судьбе моего отца: он добился его перевода в запасной полк с рекомендацией о дальнейшем направлении его на учёбу в военное училище. Как раз в то время поступила разнарядка о подборе для учёбы в военных училищах отличившихся в боях молодых и перспективных солдат. Гвардии ефрейтор Иванов Н.А. всем требованиям для этого соответствовал.

        О втором ордене, к которому отец ранее был уже представлен, ему пришлось с горечью забыть. Не получил он вторую "Славу", видимо, не без участия "сверхбдительного" и вредного "особиста".

     Здесь же хочу осветить и другой факт. Я в своё время, в детстве и юности, играя наградами отца, задавал ему вопрос, какую из них он получил за сбитый фашистский самолёт. Отец не смог мне ответить конкретно, поскольку и сам так и не разобрался в своих подвигах и наградах за них. Как он мне объяснил, тот период, особенно наступательный, был настолько насыщен боевыми событиями, массовыми подвигами советских солдат, выбиванием противником из строя наших командиров, от которых зависело, будет ли представлен к награде тот или иной боец, что зачастую их, в том числе и его (отца), многие подвиги оставались не отмеченными наградами. Динамика резко меняющейся обстановки играла в тех сложнейших условиях в этом смысле отрицательную роль. Главное, чего хотели солдаты, - выдавить побыстрее ненавистного врага с нашей территории и добить его в Берлине, а о наградах не думали.

       Впоследствии из литературы я узнал, что за сбитый из личного оружия вражеский самолёт полагается орден Отечественной войны 2-ой степени. Статут именно этого ордена, да и других наград, оказывается, определял сам И.В. Сталин, вычёркивая либо дополняя список подвигов, необходимых для оформления представлений на награждение. В частности, за сбитый вражеский самолёт из личного оружия (подчёркиваю — именно из личного) полагался орден Отечественной войны 2-ой степени. Об этом Сталин вписал собственной рукой! Вот уж, воистину, чем интересуешься, та информация к тебе и приходит. Отец совершил именно такой подвиг — сбил самолёт из личного оружия - винтовки. По всей видимости, отец так и не узнал, что за это заслужил ещё и орден Отечественной войны 2-ой степени. По крайней мере, к разговору о сбитом им самолёте мы больше не возвращались.

          Если бы не тот "особист", то отца, несомненно, наградили бы, со слов командира полка, ещё и за уничтоженный немецкий блиндаж, и он продолжал бы дальше громить немецко-фашистских захватчиков.

       Однако кто знает, как было бы дальше. Оптимизм - хорошее качество, но сослагательное наклонение для боевых условий мало подходит, ведь на войне в любую секунду может произойти самое неожиданное.

          Может статься, наоборот, изложенная выше история поспособствовала тому, что мой отчаянный и бесстрашный отец возвратился с той жестокой войны живым.

          Что же касается недополученных отцом наград, так он был не первый и не последний обойдённый в этом отношении. Были у него потом и другие подобные случаи: и во время службы на границе, и во время службы в милиции, - после войны отец всю свою жизнь, до самого смертного часа, служил Родине и народу и носил офицерские погоны.

          Быть обойдённым наградами - это у нас, видимо, что-то наследственное. Мне, во время моей военной службы, тоже неоднократно пришлось испить эту горькую чашу.

          Да, мы служим не ради наград. Но если ты честно уже заслужил их, заработал своими делами, о которых известно многим сослуживцам (и не только им), зачастую за счёт своего здоровья и даже с риском для жизни (мне пришлось пройти Афганистан), и тебя с маньяческой регулярностью, несправедливо, с целью мести, не понятно за что, либо ещё по каким другим причинам, начальство этих наград лишает, то, конечно, в этих случаях реплика, что мы служим не ради наград, выглядит как фиглярство, вызывает смех и недоумение. Особенно недоумеваешь, если за твои дела награждают и поощряют не имевших к этим делам никакого отношения других лиц - любимчиков и приближённых к начальству персон - и если обо всём этом в нашей специфической чекистской среде широко известно. Ведь все обоснования, связанные с фактами таких незаслуженных награждений, "шиты белыми нитками".

         В таких ситуациях мне всегда помогали психологическая тренированность, выдержка и долг, воинский и служебный, который, несмотря ни на что, нужно было постоянно выполнять.

         И этот пример - стойко переносить все тяготы и лишения военной службы, честно и с достоинством выполнять свой долг - я с детства брал со своего отца. Отец же, в своё время, учился и перенял это от своих старших товарищей, особенно в боях, на фронте, когда был ещё совсем молодым солдатом.

         Много рассказывая о боевых товарищах, отец, к примеру, с большой благодарностью отзывался о своём, упомянутом выше, командире полка Герое Советского Союза Волкове Николае Терентьевиче.

          Родом их командир был тоже из Сибири, с Алтая, до призыва в армию работал учителем. Войну начинал под Москвой с августа 1941 года старшиной в должности командира пулемётного взвода. Воевал на разных фронтах, участвовал во многих сражениях, несколько раз был ранен, имел множество наград. С 1944 года, всего через 2,5 года войны, будучи в возрасте 30-ти лет, уже в звании подполковника Волков Н.Т. стал командиром полка.

          Солдаты и офицеры любили своего командира. Это был большой, сильный и красивый человек, мужественный и храбрый воин, грамотный и талантливый полководец-самородок, честный и порядочный офицер, любивший и оберегавший своих солдат. Отличительные его признаки, над которыми иногда по-доброму подсмеивались солдаты, - всегда ходил в своей неизменной кубанке, лишь в официальных случаях надевая офицерскую фуражку, и постоянно курил резную трубку. Трубка запомнилась тем, что изображала голову Мефистофеля, в которую он набивал табак. Тогда отец - деревенский мальчишка - ещё и не знал, что это Мефистофель.

         Об их геройском командире гвардии подполковнике Волкове Н.Т. и боевых успехах подчинённого ему геройского 32-го полка неоднократно публиковалось в различных газетах, в том числе в "Красной Звезде" и "Правде".

          Узнав в 1950-тых годах о смерти своего любимого комполка, отец очень сокрушался. В медсанбате полка служила женщина-военврач, прошедшая всю войну. С ней у Волкова Н.Т. возникла взаимная любовь, которую они пронесли через всю оставшуюся жизнь. История их любви достойна описания в целом романе. В начале 50-тых жена командира скончалась от тяжёлой болезни. Детей у них не было, и они, живя в любви и согласии, нежно заботились друг о друге. Вылечить жену Волкову, невзирая на связи их обоих, так и не удалось. Года полтора-два Николай Терентьевич тяжело и непрестанно переживал утрату любимой. И, в конце концов, он - Герой Советского Союза, этот большой и мужественный человек, многое повидавший и стойко перенёсший на своём веку, - не вынеся сердечной боли и душевной тоски, самостоятельно свёл счёты с жизнью. Такая вот история лебединой верности этих двух замечательных людей, встретившихся, полюбивших и вместе прошедших горнило самой страшной и жестокой войны.

         Вернёмся же к концу 1944 года.

         24 ноября 1944 года стратегическая наступательная "Прибалтийская операция" считается оконченной. Постоянные попытки наших войск прорвать оборону противника в Курляндии успехом не увенчались.

         Ведущаяся там позиционная война только изматывала обе стороны.

         Фашистский зверь был смертельно ранен. Чувствуя свою гибель, он, как бешеный, бросался навстречу опасности. Немцы дрались с отчаянием обречённых. У отца погибло много боевых друзей, ещё больше было ранено. Но и враг понёс огромные потери. Обескровев, он прекратил всякие попытки прорваться из окружения и даже перестал контратаковать. Зарывшись в землю, фашисты стремились во что бы то ни стало удержать занимаемые позиции.

         Впоследствии отец, уже в зрелом возрасте, изучая материалы театра военных действий Великой Отечественной войны, ознакомился с масштабами и значением результатов "Рижской операции", "Мемельской операции" и "Прибалтийской операции" в целом, в которых он участвовал.

          Он понял, почему относительно быстро была освобождена Прибалтика (кроме Курляндии), несмотря на сосредоточение там огромнейшей группировки противника в количестве 59-ти соединений, что составляло почти четвёртую часть всех его сил, находившихся на советско-германском фронте.

          Только благодаря одновременному, тщательно скоординированному и стремительному наступлению войск нескольких наших фронтов. Исходя из динамично меняющейся оперативной обстановки, наше командование, зачастую опережая противника, реагировало моментально, успешно перебрасывая войска на нужные участки и создавая там мощные ударные группировки. С этой целью неоднократно перебрасывалась в самое пекло и их 12-я гвардейская Пинская стрелковая дивизия. Но самое главное - это, безусловно, мужество и героизм советских солдат и офицеров.

          В целом "Прибалтийская операция" осуществлялась следующим образом.

          14 сентября 1944 года все три Прибалтийских фронта нанесли скоординированный удар на Рижском направлении и к концу сентября 1944 года вышли на подступы к латвийской столице. Одновременно войска 3-го Прибалтийского фронта освободили северную Латвию.

          Части Ленинградского фронта, начав наступление 17-го сентября 1944 года, стремительным броском прорвались к г.Таллину и 22-го сентября при поддержке Балтийского флота овладели эстонской столицей ("Таллинская операция"). 23-го и 24-го сентября они взяли соответственно города Пярну и Хаапсалу и к 27-му сентября завершили освобождение материковой части Эстонии.

          Решающим актом освобождения Прибалтики стали "Рижская" и "Мемельская" операции, проведённые соответственно с 14-го сентября и с 5-го октября по 22-го октября 1944 года.            

          5-го октября 1-й Прибалтийский и 1-й Белорусский фронты нанесли внезапный удар по немецкой группировке в западной Литве. Они не смогли сразу овладеть г.Мемелем (в советское время носил название г.Клайпеда), но 10-го октября вышли на балтийское побережье у г.Паланги и отрезали немецкую группу армий "Север" от восточной Пруссии. Части 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов прорвались к г.Риге и 13-го октября взяли её. Остатки группы армий "Север" были оттеснены в северо-западную Латвию и там блокированы; был блокирован и Мемель (Клайпеда).

          В конце сентября войска Ленинградского фронта и моряки-балтийцы приступили к освобождению Моонзундских островов. 27-го сентября на о.Хийумаа, а 5-го октября на о.Сааремаа высадился советский десант. В начале октября были очищены острова Хийумаа, Муху и Вормси, к 24-му ноября - остров Сааремаа.     

          Кстати сказать, остров Сааремаа является моей и моего брата малой родиной. Мы родились там уже после войны: я - в 1950-м, а брат - в 1953-м годах. Отец служил там тогда на Эстонской границе уже офицером в пограничных войсках органов государственной безопасности СССР. Но об этом я расскажу несколько позже.

          Итак, с освобождением Прибалтики линия советско-германского фронта ещё больше сократилась. Группа армий "Север" с остатками около 30-ти соединений, прижатая к морю между Тукумом и Либавой (Лиепая) советскими войсками и блокированная, практически перестала играть военно-стратегическую роль. Более 29-ти её соединений были начисто разгромлены. Общая полоса наступления достигла 1000 км, глубиной до 300 км. В результате операции были созданы благоприятные условия для развития наступления в Восточной Пруссии. Существенно изменилась ситуация на Балтике: создались благоприятные условия для активизации действий Балтийского флота; советские войска остро угрожали северному побережью Германии и её коммуникациям со Швецией. Была выведена из строя союзница Германии - Финляндия, объявившая затем войну Германии. 19-го сентября 1944 года в г.Москве было подписано Соглашение о перемирии с Финляндией, после чего с 1-го октября Финляндия повела жестокую борьбу с Германией в Лапландии до весны 1945 года. Характерной чертой операции является перенос главных усилий в ходе наступления с Рижского на Мемельское направление, куда также была брошена после взятия Риги и дивизия отца. 112 солдат Красной Армии были удостоены звания Героя Советского Союза, трое - второй медали "Золотая Звезда".

         Гвардии ефрейтор Иванов Н.А., не жалея себя, внёс в это большое дело свой посильный солдатский вклад, и нам, его потомкам, приятно сознавать и помнить это.

         В начале декабря 1944 года, ночью, позиции 32-го гвардейского полка заняла свежая часть, а их обескровленный родной полк под покровом ночи был отведён в тыл на отдых и пополнение. Встали в каком-то литовском хуторе. Несмотря на пронизывающий до костей ледяной ветер с Балтийского моря, холод, а по ночам мороз достигал уже до минус 20-ти градусов, бытовую неустроенность, отец и его товарищи испытывали чувство внутреннего комфорта и, чего скрывать, радости, оттого что им удалось выжить в этой ужасной "мясорубке".

         Отцу уже не пришлось дальше воевать и свой опыт боевых действий в Курляндии ему сравнить было не с чем. Однако, его однополчане, с которыми отцу впоследствии посчастливилось встречаться, прошедшие в составе родного 32-го гвардейского стрелкового полка до победного конца войны и встретившиеся с американскими частями на Эльбе, говорили, что, пожалуй, самые ужасные, самые кровопролитные бои они пережили в Курляндии.     

           Кстати, мне довелось читать мемуары одного немца-рядового, который подробно, по часам и по дням, описывал все события, происходившие с ним в этом Курляндском котле. До самого того момента, пока ему чудом не удалось на корабле выбраться оттуда и он не оказался в Дании, сдавшись там американским войскам. Немцы имели приказ самого Гитлера: "Ни шагу назад!". Да и отступать им было уже некуда — с трёх сторон они были прижаты к морю. Немец в своих воспоминаниях так же, как и наши бойцы, признаёт, что в Курляндии ему пришлось пережить настоящий ад, такого он не видел в своей жизни никогда. Очень интересные и впечатляющие мемуары...

          В скором времени солдаты уже знали, а солдатская молва всегда верная, что их 12-ю гвардейскую дивизию перебросят в Польшу, на Вислинский рубеж, снова придав в составе их 61-й армии 1-му Белорусскому фронту. Так оно и было. Их часть стала готовиться к погрузке в эшелоны с тем, чтобы к концу декабря выйти на новый рубеж.

          Гвардии ефрейтор Иванов Н.А. получил приказ об отчислении из 32-го гвардейского полка и переводе в 145-й запасной стрелковый полк 1-го Прибалтийского фронта с целью подготовки и последующей отправки на учёбу в военное училище.

          С грустью расставался отец с боевыми друзьями и товарищами. С ними он бок о бок, спасая друг друга, дрался с фашистским монстром в человечьем обличье, укрывался от дождей и холодов одной шинелью, по-братски делил последний сухарь. С большинством из них он не увидится уже больше никогда...

          Так закончилась фронтовая биография гвардии ефрейтора Иванова Николая Александровича.  

          Его родной 32-й гвардейский Брестский Краснознамённый орденов Суворова и  Кутузова стрелковый полк в составе родной 12-й гвардейской Пинской Краснознаменной ордена Суворова стрелковой дивизии уже без него продолжил свой славный боевой путь.  

          После войны от однополчан отец узнал, что полк, участвуя в целом ряде наступательных операций войск Красной Армии, с жестокими боями прошёл Польшу, Германию. Взламывая сильную оборону фашистов, форсируя реки и каналы и захватывая плацдармы, освобождал польские города и населённые пункты и брал немецкие. За боевые заслуги от Верховного главнокомандующего получал ордена и грамоты.

          Фронтовые друзья рассказывали, как в апреле 1945 года, перед берлинской операцией, на берегу Одера их дивизию между боями посетили знаменитые поэт Михаил Светлов и композиторы Тихон Хренников и Матвей Блантер. Они написали о дивизии и её боевом пути песню, в которой имеются яркие слова: «Сквозь дым и пламя несли мы знамя своей двенадцатой дивизии родной. Краснознамёнцы! Гвардейским шагом — вперёд, суворовцы, на бой». В скором времени она стала популярной во всей стране.

          Помню, слушая эту песню в исполнении военного ансамбля песни и пляски по радио, отец всегда подпевал её припев: «...Не сломить нашей русской отваги, мы прекрасной Отчизны сыны. Мы торжественной нашей присяге до конца остаёмся, остаёмся верны».

          Последним сражением для 12-й гвардейской дивизии была битва за Берлин.

          Обойдя Берлин с севера, выполняя поставленную задачу, она устремилась к реке Эльбе.

          32-му гвардейскому полку 1-2 мая 1945 года под г.Нойруппин пришлось выдержать последний бой.

          Бой был страшный. Противником полка оказались эсэсовцы, которые дрались с упорством обречённых. Сходились в рукопашной и, не уступая друг другу, молча орудовали прикладами, штыками, ножами, сапёрными лопатками... Земляк и друг отца, с которым они вместе призывались в армию и служили в одном полку, в той последней жестокой рукопашной получил всего лишь несколько лёгких ранений, но остался в строю. Многие же однополчане погибли. Эсэсовцев разбили тогда наголову. Остальных фашистов выдавили к реке Эльбе.

          Выйдя к Эльбе в районе г.Роддан, в двухсотметровой прибрежной полосе обнаружили прижатыми огромное количество гитлеровцев, как потом подсчитали - 11 тысяч. Все они, узнав о падении 2 мая г.Берлина, сдались в плен. По приказу командира полка гвардии подполковника Волкова Н.Т. пленных строили по 100 человек и под охраной всего двух автоматчиков колоннами выводили в заранее указанный сборный пункт.

          Там же, на Эльбе, как уже выше отмечено, произошла встреча 32-го гвардейского полка с солдатами и офицерами 84-й американской пехотной дивизии.

          По приглашению командира полка гвардии подполковника Волкова Н.Т. американцы, переплыв Эльбу на катере, прибыли в полк в гости.

          Друг отца дядя Коля (фамилию его я, к сожалению, уже не помню) рассказывал, что нашим солдатам хотелось потискать американцев в объятиях, пощупать их. Все они были какие-то неестественно аккуратные, лощёные, в новенькой форме, как будто не на войне, а на прогулке по Бродвею. Наших солдат поразил ставший им известным эпизод из разговора командира нашего 32-го полка Волкова Н.Т. и командира американского полка, когда они выясняли потери своих полков за время боевых действий. Сообщая о своих потерях, американский полковник сокрушённо сказал, мол, очень, очень много - 170 (или 180, точно дядя Коля не запомнил, но что не более 200 - это так) человек. В этот момент командиры шли, и подполковник Волков даже внезапно остановился, как если бы налетел на какое-то невидимое препятствие, на лице его промелькнуло выражение одновременно отчуждения, горечи, раздражения и ещё чего-то: целая гамма чувств. Но он быстро справился с собой. В ответ на вопрос со стороны американца, какие потери у его полка, Волков Н.Т., тщательно скрывая неприязнь, сказал, что «за всё время войны мы формировались несколько раз». Американцы были шокированы этим сообщением. В целом же встреча с ними прошла в дружественной обстановке. Угощали их широко, по-русски....

          32-й гвардейский Брестский Краснознамённый ордена Суворова, ордена Кутузова стрелковый полк, в котором служил отец, за годы войны воспитал 22 Героя Советского Союза. Это самый высокий показатель по сравнению с остальными частями и подразделениями дивизии. Восемь из них погибли.

          Далее приведу сведения, любезно предоставленные мне нашим ветераном, полковником ФСБ в отставке Быковым Д.П., который какое-то время, до своего ранения, тоже воевал в составе 12-й гвардейской стрелковой дивизии и является её ветераном. Только полки у него с отцом были разные: Дмитрий Павлович находился в 29-м гвардейском Кобринском Краснознамённом ордена Суворова стрелковом полку.

           Всего же в 12-й гвардейской Пинской Краснознамённой ордена Суворова стрелковой дивизии было 74 Героя Советского Союза. 10 тысяч солдат, сержантов и офицеров соединения, награждены орденами и медалями СССР. Гвардейское звание дивизии было присвоено 5 января 1942 года. Гвардейские знамёна дивизии и её частей украшают 12 боевых орденов. Дивизия получила почётное наименование «Пинская», а полки - «Кобринские»  и « «Брестский» (отцовский).

          Во время войны дивизия форсировала крупные водные преграды — Оку, Десну, Днепр, Припять, Западную Двину, Вислу, Одер. Она участвовала в Московской, Курской битвах, битве за Днепр,  освобождении Белоруссии, Латвии, Литвы, Польши, в броске от Вислы к Одеру, в Берлинской операции, прогрызании обороны от Одера до Эльбы. 2 мая 1945 года встретилась с частями 84-ой американской пехотной дивизии на реке Эльбе в районе г. Роддан (20 км юго-восточнее г.Виттенберге). Это был 32-ой гвардейский полк отца. О встрече этого полка на Эльбе более подробно рассказано выше на основе того, что я слышал собственными ушами от участника этой встречи.

          Дивизия освободила от врага 267 населённых пунктов.

          По неполным данным, согласно архивным документам, с ноября 1941 года по 2 мая 1945 года в полосе боевых действий дивизии враг потерял около 40 тысяч убитыми, раненными и пленёнными. Уничтожено 84 танка, 399 автомашин, 148 орудий, 572 пулемёта, 223 миномёта. Только в боях между Одером и Эльбой взяла в плен более 11 тысяч гитлеровцев, захватила 387 грузовых и 75 легковых автомобилей, 8 бронетранспортёров, 39 орудий, 2600 парашютов, 115 ж/д вагонов с боевым имуществом и несколько продовольственных складов.

          Большие потери понесла и дивизия. С ноября 1941 года по 2 мая 1945 года они составили свыше 24-х тысяч человек, в т.ч. около 6 тысяч убитыми. За август-октябрь 1941 года данные о потерях отсутствуют, так как многие документы защищавшей Брянск и попавшей в окружение дивизии за время боёв в окружении не сохранились. Документально известно, что на 1 сентября 1941 года в дивизии было 11353 человека. Часть людей она потеряла во время сентябрьских контрударов нашей 50-ой армии во фланг наступающей на юг 2-ой танковой группы немцев. Выходя из окружения, дивизия дала возможность пробиться из окружения другим соединениям 50-ой армии. Но в результате к Туле, которую она, выйдя из окружения, защищала, 1-ого ноября 1941 года имела 821 воина. Таким образом, за сентябрь-октябрь дивизия лишилась свыше 10-ти тысяч человек.Часть из них погибла. Большинство же разбрелось по территории, занятой врагом, и во время освобождения её были призваны в Красную Армию, часть примкнула к партизанам или присоединилась к другим дивизиям. Самые крупные потери дивизия понесла в Курской битве во время наступления на Болхов (всего 5163 человека, в т.ч. убитыми — 869) и при форсировании Днепра в районе пос. Любич Черниговской области (4680 человек, в т.ч. убитыми — 876 человек).

          В 1942 году из оказавшегося в окружении личного состава дивизии был сформирован партизанский отряд 61-й армии, которым командовал помначштаба по разведке 29-ого Гвардейского стрелкового полка майор Прохоров Н.К. Он назывался «12-й гвардейский». Отряд успешно действовал до конца 1943 года в Брянских и Полесских лесах. 

          После окончания войны 12 гвардейская стрелковая дивизия находилась в составе Советских оккупационных войск в Германии. Некоторые её воины участвовали в параде Победы на Красной площади в Москве 24 июня 1945 года. В феврале 1946 года дивизия возвратилась из Германии, вошла в состав Московского военного округа и дислоцировалась в районе деревни Сельцы на берегу Оки, недалеко от Рязани. В период послевоенного сокращения Советских Вооружённых Сил летом 1946 года она была переформирована в 15-ю отдельную гвардейскую бригаду, а в 1947 году — расформирована.

          С 1966 года ветераны 12-й гвардейской стрелковой дивизии собираются в праздник Победы в г.Москве.

          Так совпало, что, будучи в 1961 году на курсах повышения квалификации в г.Таллине, отец встретился с проживавшим там после войны однополчанином и бывшим его командиром батальона Героем Советского Союза Денисовым Алексеем Михайловичем, получившим это звание за форсирование Днепра в 1943 году. Денисов А. М. сообщил об открытии в г.Сигулде памятника павшим воинам их 12-й гвардейской стрелковой дивизии, освободившей этот город от фашистских захватчиков. Сигулда находится недалеко от Таллина, и они съездили туда. В одной из школ Сигулды ветераны помогли оборудовать комнату боевой славы 12-й гвардейской дивизии.

          Интересно, сохранились ли сейчас там этот памятник павшим советским воинам и комната боевой славы в школе. Всем известно, что в наше время в прибалтийских странах проводится политика, чуждая исторической правде, дети воспитываются в духе вражды к России.

          С 1 января 1945 года у отца началась курсантская жизнь.           

          Вначале он был направлен в летное училище истребительной авиации, но из-за полученных ранения и контузии медицинской комиссией к службе в авиации был признан негодным. Тогда отец, имея большое желание посвятить себя служению Родине в рядах Советской Армии, поступил на учебу в Златоустовское военное пехотное училище.

          Будучи в училище, 12 апреля 1946 года курсанту Иванову Н.А. в дополнение к предыдущим боевым наградам была вручена медаль "За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.", которой он был награжден Указом Президиума Верховного Совета СССР от 09 мая 1945 года.

          Имеющаяся на этой государственной награде надпись гласит: "НАШЕ ДЕЛО ПРАВОЕ - МЫ ПОБЕДИЛИ". Более точно выразить значение этой награды весьма затруднительно.

          В декабре 1947 года Иванов Н.А. окончил Свердловское пехотное училище (Златоустовское училище в мае 1946 года было передислоцировано в г.Свердловск - ныне г.Екатеринбург ) с присвоением ему воинского звания - лейтенант.

          После окончания военного училища Иванов Н.А. с 27 декабря 1947 года по 1 апреля 1954 года проходил службу в пограничных войсках органов государственной безопасности на западной границе СССР, на территории Эстонской ССР.

          В этот период мой отец, охраняя и защищая передовые рубежи нашей Родины, находился на самом острие борьбы с разведывательно-подрывной деятельностью спецслужб иностранных государств.

          Активность иностранных спецслужб по заброске в СССР шпионов, диверсантов и террористов разных мастей в те послевоенные годы превосходила все мыслимые представления об этом.           

          Тесно сотрудничали с иностранными спецслужбами и участники бандитско-националистического подполья эстонских так называемых "лесных братьев". Руки их были обагрены кровью представителей местной власти и управления, активистов и даже простых мирных граждан, лояльно относящихся к советской власти. В период войны многие из бандитов служили у немцев, зачастую в зондеркомандах и других карательных подразделениях. За такими еще с тех времен тянулся целый шлейф особо опасных государственных преступлений.Как правило, бандиты расправлялись с целыми семьями. Бывало, что они нападали непосредственно и на пограничные заставы, нанося непоправимый урон личному составу застав. Особенно охотились они за офицерами и членами их семей.

           Все члены семей офицеров учились стрелять из стрелкового и личного оружия. Обучил отец этому и мою маму - Елизавету Игнатьевну. Мама и отец рассказывали о случаях, когда "лесные братья" нападали и на их заставу, воспользовавшись отсутствием части личного состава заставы, находившейся в нарядах непосредственно на границе либо в боевых операциях по уничтожению банд. В такие моменты остававшиеся на заставе и оказывавшие сопротивление бандитам пограничники прятали маму с пистолетом, готовую при необходимости отстреливаться, на чердаках, в подвалах либо в других укрытиях. Где как, ведь отец прошёл за время службы на границе несколько застав. Происходило это как до моего рождения, так и после. Как сказано выше, я родился на границе, на одном из островов Моонзунда - острове Сааремаа, на берегу Ирбенского пролива, в 1950-м году, и мама впоследствии пряталась от бандитов уже со мной.

          На пограничных заставах, где отец служил в должности заместителя начальника заставы, он организовывал служебно-оперативную работу по выявлению, задержанию и, если не было другого выхода, ликвидации засылаемых через нашу границу шпионов, диверсантов и террористов, а также активные мероприятия по борьбе с "лесными братьями", их выявлению, установлению, захвату и уничтожению.

          Оперативная работа проходила в условиях боевой обстановки, была сопряжена с постоянной, каждодневной, опасностью, в связи с чем требовала наличия у оперативного работника-пограничника многих специальных личных качеств, знаний, умений и навыков, обладание которыми служило залогом успеха в реализации разрабатываемых специальных операций.

          И совершенно справедливо, по действующему законодательству, служба в тот период, а именно: с 1944 года по 31 декабря 1951 года, -  на границе на территории Прибалтийских республик СССР, в том числе и Эстонской ССР, приравнивается к боевым действиям и входит в перечень, согласно которому выслуга лет засчитывается военнослужащему на льготных условиях из расчета один месяц за три месяца. Точно так же, как на фронте.

            Неоднократно Иванов Н.А., реализуя разработанные мероприятия либо мгновенно реагируя на изменения в оперативной обстановке на границе, вместе с личным составом застав принимал непосредственное участие в ликвидации многочисленных вооруженных разведывательно-диверсионных групп, высаживавшихся на территорию Эстонии со стороны моря, а также банд "лесных братьев".

          Об одном из таких эпизодов из пограничной службы отца свидетельствует бережно вырезанная моей мамой из газеты "Красная Звезда" и с 1951 года хранившаяся в нашем семейном архиве статья о подвиге начальника пограничной заставы старшего лейтенанта Козлова Михаила Матвеевича. В детстве и юности я часто с каким-то внутренним трепетом брал эту вырезку в руки и перечитывал. Содержание статьи, подкреплённое дополнительными рассказами моих родителей, ещё с тех лет отложилось в моей памяти достаточно надёжно.

          Мой отец и Козлов М.М. служили в то время на соседних морских заставах. Их заставы, впрочем, как и многие другие островные и прибрежные материковые заставы Эстонии, приткнулись вплотную к самому синему морю. Места там, с точки зрения гражданского человека - созерцателя природы, очень красивые. Протянувшийся далеко в море мыс. Крутой дугой изогнутый внутрь берег. Узкая, завершающая широкую морскую отмель 10-20-ти метровая песчаная полоса, и сразу - густой ельник. За ним - всемирно известные, высокие, стройные, янтарные стволы сосен - красавиц Балтийского моря. Еще дальше, в тылу, лес. Дома бы отдыха и санатории строить в тех местах, но, увы, там  боевая зона - граница, которая любыми силами и средствами должна быть надёжно закрыта. С точки зрения пограничника всё плохо. Местность пересечённая: бугры, лощинки да овраги, лес густой, рядышком у самого моря, - притаиться там людям с недобрыми намерениями легко. Хотя наши пограничные стационарные дозоры замаскировать там было тоже легко, однако сил всё равно не хватало. Держать под постоянным визуальным наблюдением и контролировать такую махину было крайне затруднительно. Это сейчас граница оборудуется множеством современнейших технических средств контроля и наблюдения, а в те далёкие времена - только бинокль, глаза, уши и ноги, иногда лошади да служебно-розыскные собаки.

          Отца и Козлова М.М. связывала между собой крепкая дружба выполняющих одно дело офицеров-пограничников - бывших фронтовиков. Были они одногодками. Козлов М.М. родом тоже был из Сибири, только из Алтайского края, тоже, как и отец, после семилетки с начала войны трудился в родной деревне в колхозе, заменив ушедших на фронт взрослых  мужиков. Так же в 17 лет в 1943 году добровольцем был призван  в армию. Воевал на 2-ом Прибалтийском фронте, в 1-ой Ударной армии, где некоторое время воевал и мой отец (когда их 12-ю гвардейскую дивизиюна время передавали из 1-ого Прибалтийского фронта для усиления прорыва немецкого хорошо укреплённого рубежа - Тукумского).Был разведчиком, пулемётчиком, тоже командиром отделения, только стрелкового. Тоже был ранен и так же, как отличный боец, направлен по разнарядке на учёбу в Златоустовское (Челябинская область) военное училище. Вместе они там и учились. Подготовка была разносторонняя и серьёзная. Кроме специальных дисциплин, в том  числе оперативного плана, по физической подготовке, например, гимнастика на уровне 1-го разряда минимум, боевое самбо, рукопашный бой, воздушно-десантная подготовка... Через три года, по окончании уже Свердловского военного пехотного училища, изъявив желание проходить дальнейшую службу в пограничных войсках органов государственной безопасности СССР (в основном их учебную группу и готовили в спецвойска), были направлены в одно Управление пограничных войск МГБ СССР Ленинградского военного округа, в Эстонскую ССР.

          Это была трудная и опасная боевая работа. Пограничники и на заставах, и в нарядах, и при патрулировании по дозорным тропам в лесах и по морскому побережью должны были глядеть «в оба»  вкруговую, на все 360 градусов. Нападения на них происходили как извне, так и с тыла, со стороны «лесных братьев», окопавшихся в лесных «схронах». Одни только проверки в день по два раза при прохождении по прибрежной полосе стоили им огромных физических усилий. Представьте себе неимоверную нагрузку, когда в тяжёлых сапогах идёшь по мокрому вязкому песку несколько километров. А протяжённость полосы ответственности каждой заставы достигала 20-ти километров. И так ежедневно.

          Дружили мой отец и Козлов М.М. и семьями. При подготовке этого материала моя мама многое дополнила недавно, тепло отзываясь о Мише и его молодой жене Ане (так запросто они обращались друг к другу). Козловы поженились на год позже моих родителей. Аня была землячкой Миши. Через год, за три месяца до описываемого ниже подвига Козлова М.М., у них родился сын Юрка.

          А случилось всё в сентябрьскую ночь 1951 года, со 2-го на 3-е.

          Случай этот по тем послевоенным временам на эстонской границе можно было бы расценивать заурядным, поскольку попыток прорыва границы с моря, со стороны Швеции, и ухода нарушителей в обратную сторону, на Запад, было не счесть... Если бы не беспрецедентный факт гибели в боевом столкновении с нарушителями лишь только одного начальника заставы...

            Как рассказывал мне отец (уже во время моей службы в органах КГБ СССР) предыстория этого случая была такова.

            С разведками Швеции, Великобритании и США органами госбезопасности проводилась оперативная игра, в рамках которой готовилась очередная операция по поимке очередной разведывательно-диверсионной группы спецслужб противника в целях последующего выявления и  обезвреживания шпионской сети и других их преступных связей на территории СССР, а также возможной компрометации в глазах мировой общественности спецслужб иностранных государств, осуществлявших подрывную деятельность против СССР. О подготовке группы к заброске морским путём в Эстонию из Швеции чекистам стало известно от закордонных источников, внедрённых в шведскую и английскую разведки, где, по сути дела, фактически заправляла разведка США. Только разведка США, в отличие от англичан и шведов, лично свою агентуру доставляла на территорию Эстонии в основном воздушным путём, сбрасывая на парашютах.

             На заставе отца  было создано «окно». Это являлось частью оперативной комбинации по выманиванию и приведению шпионов-диверсантов прямо в руки чекистов. К слову, за время службы на эстонской границе, в течение более шести лет, отцу неоднократно приходилось, взаимодействуя с чекистами-территориалами, организовывать такие «окна», действовавшие по пропуску нужных людей как в нашу сторону, так и за границу. Часто чекисты в ходе осуществлявшихся ими агентурно-оперативных разработок сотрудников иностранных разведок с помощью пограничников сразу в «окнах» и производили захват «гостей». Именно так должно было произойти и на этот раз. В данном случае «окно» на границе как бы «организовал» находившийся уже в Эстонии якобы иностранный агент, но в действительности работавший на нас. Кто он был: действительно наш человек или их бывший агент, возможно, ранее уже захваченный нашими чекистами и затем перевербованный ими, - отцу известно не было. О готовности «окна» соответствующими способами было доведено до сведения шведов. Была известна точная дата, когда непрошеные гости должны пожаловать к нам. Этот человек, якобы организовавший «окно», должен был их встретить и обеспечить безопасный проход вглубь территории. 

            «Окно» располагалось почти на стыке двух застав. Второй как раз была застава Козлова. Учитывая серьёзность операции, на обе заставы из погранотряда прибыли старшие офицеры. Они вместе с руководством застав на всякий случай выставили на некоторых наиболее вероятных направлениях ещё несколько ночных нарядов, создали тревожные группы из наиболее опытных солдат. Тревожную группу соседней заставы Козлов М.М. вызвался возглавить сам. На заставе отца создали ещё и дополнительную группу захвата, которая была придана  для усиления чекистам-территориалам, встречавшим гостей. Отец возглавлял эту группу, поэтому находился с чекистами. С ними же в «окне» был и тот человек. Прибыл он в сопровождении чекистов конспиративно, по темноте, лица своего не показывал, общался только с двумя чекистами, вполголоса. Гостям из Швеции он должен был подать условный знак светом фонаря, встретить, обменяться с ними паролями и, следуя разработанной ему линии поведения, ослабить их бдительность, чтобы обеспечить внезапность и увеличить вероятность их захвата без жертв. Одновременно отец осуществлял связь с заставами.

             Со сторожевого корабля было получено сообщение о том, что со стороны Швеции в территориальных водах зафиксирован быстроходный иностранный катер, который, не доходя 3-4 мили до границы 12-ти мильной зоны, спустил на воду лодку. Сразу же, с разрешения старшего начальника, отец продублировал сообщение на заставу Козлова. По команде: "Застава в ружье!",- обе заставы поднялись по тревоге. Тревожные группы выдвинулись к месту вероятной высадки вражеской разведывательно-диверсионной группы с задачей подстраховать и при необходимости поддержать группы захвата в случае прорыва отдельных нарушителей. Всё будто бы шло по плану, но так думалось только в начале движения лодки с нарушителями к нашему берегу...

             Произошедшее накануне происшествие отрицательно повлияло на все последующие события. Весь план захвата нарушителей и дальнейших действий оперативного и политического характера (о чём сказано выше) неожиданно был нарушен. Двумя или тремя (точнее сказать сейчас уже не могу) днями ранее, кем-то был умышленно подожжён лес, который горел в зонах ответственности обеих застав. Не исключено, что лесной пожар - это была отвлекающая операция противника с тем, чтобы дезорганизовать пограничную службу, снизить бдительность и боеспособность пограничников. И в самом деле, личный состав застав вынужденно был задействован на тушении пожара. Пограничники мужественно боролись с огнём и практически уже почти справились с ним. Измучились все вконец. От стелющегося дыма люди задыхались, глаза слезились и слепли. И всё же, несмотря ни на какие трудности, свою службу пограничники продолжали нести по строго установленному порядку...

              ...Надувная лодка с диверсантами почему-то маневрировала, меняя направление, и сместилась от курса на «окно», откуда им подавались световые сигналы, на несколько километров в сторону заставы Козлова.  Может быть, что нарушители потеряли ориентировку из-за лесного пожара (возможно, организованного их же «шефами») и дыма, низко стелившегося над берегом и морем. Мигание фонаря они могли не разглядеть. Кроме того, у отца была и такая версия: не доверяя человеку, который должен был их встречать, или просто решив, как говорят в среде оперативников, «перебдеть», нарушители, либо по собственной инициативе, либо даже по указанию готовивших их хозяев, выбрали самостоятельный путь прорыва границы. В надежде, что, если пограничникам стало известно что-либо о месте высадки их группы, то свои основные силы те (пограничники) сосредоточат именно там, в «окне». Отец вполне логично допускал возможную утечку информации и от наших, ведь разведка противника тоже «не лаптем щи хлебала». Потому-то отдельные агентурно-оперативные операции и называют играми, поскольку в этом смертельном противостоянии умов сотрудников разведок, как в игре — кто кого сумеет перехитрить и переиграть.

              Как бы там ни было, но очередная разведывательно-диверсионная группа противника предприняла попытку проникновения на нашу территорию как раз на участке границы заставы Козлова М.М.

            Как впоследствии установили, руководил группой некий Лембит Устель. Всего их было четверо (трое других тоже были установлены), прошедших хорошую спецподготовку, матёрых, молодых, сильных и выносливых прибалтов - уроженцев Эстонии. Подобраны иностранной разведкой из особого контингента: бывших военнослужащих фашистского эсэсовского национального легиона — дивизии «Ваффен СС» (20 тысяч человек), действовавшей во время Великой Отечественной войны на территории Эстонии, других прибалтийских государств, России и Белоруссии и выполнявшей специфические функции - карательные.

             Множество людей, неугодных фашистскому режиму, уничтожили легионеры-эсэсовцы. Количество и характер злодеяний, совершённых именно этим соединением, не укладывается в голове. На этот счёт существуют подробнейшие объективные исторические исследования. Эстонцы во многом превзошли своих «сотоварищей» из подобных национальных соединений и спецподразделений, созданных немцами во время войны в Латвии, Литве, Украине. Парадокс, но уже в наше время при попустительстве и даже прямой поддержке властей (той же Эстонской Республики - так она называется сейчас) все они, избежавшие правосудия, ходят колоннами, по улицам того же г.Таллинна, красуясь и хвалясь своими преступлениями против человечества, называя их борьбой за свободную Эстонию против советских оккупантов, что в корне не соответствует исторической правде.

             Во время отступления немецко-фашистских захватчиков эти четверо (как и многие другие их «соратники по борьбе» - выродки рода человеческого) спаслись, благодаря тому, что немцы позволили им бежать вместе с собой. Поэтому попадаться в руки советских властей они, очевидно, не намеревались: на крайний случай имели ампулы с быстродействующим ядом... Группа обладала значительной огневой мощью: по автомату и два пистолета у каждого, большое количество боеприпасов, гранат. На случай рукопашной - по два ножа. Снабжены были запасными, на разные имена, паспортами, удостоверениями личности, справками и другими документами, советскими деньгами, фотоаппаратами «Минокс», различным другим шпионским снаряжением. В их задачи входили: сбор разведывательных сведений об аэродромах, их местонахождении, размерах, ширине взлетных площадок, характере покрова этих площадок, о воинских частях, других объектах военного значения, состоянии шоссейных и железнодорожных магистралей, грузоподъемности мостов; добыча образцов советских документов; вербовка для этих целей новых агентов; подбор на территории Эстонской ССР мест для создания «опорных» пунктов, пригодных для приема других шпионов, которых иностранные разведки намерены забросить в Советский Союз.  Не было исключением также и совершение диверсионных и террористических актов.

              ...Тревожная группа во главе со старшим лейтенантом Козловым, обнаружив противника, вынуждена была преследовать его незаметно, передвигаясь по-пластунски вдоль берега по ходу продвижения вражеской лодки. И когда диверсанты стали высаживаться из лодки, пограничники были готовы их встретить.

                 По знаку Козлова ефрейтор Виктор Барданов позвонил на заставу находившемуся там майору Лактюшину из погранотряда. Прикрывая трубку ладонью, солдат тихо, почти шепотом, доложил, что лодка причалила, и первый нарушитель ступил на берег. В ту же минуту на море лег ослепительно яркий луч прожектора, высветив обширное пространство позади лодки. Все четверо уже стояли на отмели, прилаживая за спиной рюкзаки со снаряжением. Луч был для них настолько неожиданным, что они поначалу словно оцепенели.
                Решив самостоятельно задержать нарушителей именно здесь, не пропуская в лес, Козлов резко скомандовал им остановиться и поднять руки верх. Нарушители огрызнулись беспорядочными автоматными очередями. Тогда Козлов вынужден был дать своим команду: «Огонь!».

                В завязавшемся боевом столкновении вооруженные "до зубов" нарушители оказали ожесточенное сопротивление, пытаясь прорваться в глубину территории. 

              В результате старший лейтенант Козлов, оказавшись на линии огня, получил ранение в руку. Однако, невзирая на жгучую боль, он сумел ответным прицельным выстрелом убить руководителя диверсантов - Лембита Устеля.

             Пуля из пистолета Козлова попала Устелю в правый висок, чуть выше глаза, и он рухнул на зализанный волной песок замертво.

             Рука Козлова М.М. безжизненно повисла. Он продолжал командовать действиями пограничников, прижимая нарушителей к морю и препятствуя их прорыву.

               Пограничники стреляли из автоматов и пулемёта по трем оставшимся в живых нарушителям. Двое из них залегли у самой воды, отвечая на огонь с берега, третий бросился назад, к лодке.
            - Уходит! - крикнул ефрейтор Волков.
            - По лодке огонь! - Козлов чуть приподнялся, чтобы лучше видеть.
            Те двое, которые лежали у воды, в этот самый миг ударили из автоматов по сосне, за которой укрывался, как они безошибочно догадались, пограничник, руководивший боем. Пули густо защелкали по стволу, срезая кусочки коры, подняли фонтанчики пыли рядом с Козловым. Одна из выпущенных ими автоматных очередей достигла цели – прошила офицеру живот. Истекая кровью, он продолжил руководить боем. В частности, как гласит архивный документ, в момент, когда «...один из диверсантов под прикрытием огня своих сообщников попытался перебежками достичь ближайшего перелеска, ст. лейтенант Козлов предупредил это намерение, своевременно отдав распоряжения пулемётному расчёту обстрелять лощину, по которой диверсант пробирался в тыл. Огнём пулемётчиков и этот нарушитель был убит».

          Ефрейтор Барданов обратил внимание, что старший лейтенант вдруг подозрительно затих и, как показалось Виктору, негромко застонал. Ранен! Барданов оглянулся: старший лейтенант держался за живот, на гимнастерке под окрасившимися кровью пальцами расплывалось алое пятно.
          - Товарищ старший лейтенант! - сорвался с места Барданов.- Михаил Матвеевич...

          - Куда вы? - и Козлов так посмотрел на него, что Виктор остановился, - Они пройдут. Они еще стреляют...

          Голос старшего лейтенанта звучал незнакомо и глухо. - Но вы же ранены! Разрешите перевязать, я быстро...

          - Бейте гадов!.. Слышите... Бейте их...

          Начальник заставы притих лишь тогда, когда увидел, как Барданов снова вскинул автомат, и ствол его судорожно задрожал, выплевывая горячие кусочки свинца. У сосны по-прежнему взвизгивали пули, значит, двое еще были живы. Козлов попытался подняться, но боль в животе и в груди оказалась такой сильной, что он впервые громко застонал. 

           Ефрейтор Барданов прицелился в ближнего, и тот ткнулся в песок, судорожно загребая вокруг себя согнутыми руками, словно опасаясь, что волны могут смыть его.

           Вскоре пули пограничников уложили третьего диверсанта-террориста.

           Барданов подполз к начальнику:
           - Один... Остался только один... последний..., - поспешил доложить он, дрожащей рукой доставая из кармана пакет с бинтом.
           - А тот... в лодке?..- еще нашел в себе силы спросить Козлов.
           - Волков не упустит. Не беспокойтесь, - Виктор разорвал пакет и только сейчас заметил, что рука старшего лейтенанта безжизненно повисла, ещё одна пуля, третья, попала ему в грудь.   

            Старший лейтенант категорически отказался от эвакуации в госпиталь, позволив подчинённым лишь сделать себе лёгкую перевязку.
           - Упускать нельзя... Ни в коем случае...

           Это он в отношении последнего, четвёртого. В архивном документе по данному эпизоду изложено так: «...отстреливаясь и прикрываясь лодкой, по отмели стал уходить обратно в море. И на этот момент своевременно отреагировал Козлов. По его команде лодка была обстреляна сильным ружейно-пулемётным огнём, в результате чего был убит последний из высадившейся группы нарушитель».

         По своему характеру этот драматический бой был скоротечным.

         Отец - старший лейтенант Иванов Н.А. - со своей группой захвата и чекистами добрались от «окна» до места боя, когда он уже завершался: пограничники из пулемёта добивали спрятавшегося за надувной лодкой последнего нарушителя. Козлов мог уже выйти из боя, но не стал этого делать и почти до конца оставлял командование за собой. Затем на какое-то время потерял сознание.

        ...Козлов М.М. открыл глаза, и в них можно было прочесть то, что уже не мог сказать офицер: благодарность своим солдатам за подвиг, за их мужество и отвагу.

          Старшего лейтенанта Михаила Матвеевича Козлова — Мишу, близкого друга и боевого товарища моего отца, спасти не удалось. Он скончался, спустя несколько часов, в госпитале от большой потери крови в результате трёх полученных в том жестоком бою тяжёлых ранений. По мнению до конца боровшихся за его жизнь врачей, если бы квалифицированная медицинская помощь ему была оказана своевременно, то, несмотря на серьёзность ранений, он смог бы выжить. Его молодой и сильный организм, а ведь ему не было ещё и полных 25-ти лет, мог бы побороться за жизнь и победить.

          Последними словами Козлова М.М. были: «Я выполнил свой долг перед любимой Отчизной».

          Впоследствии некоторые склонны были расценивать их как политически-пропагандистский пиар-ход властей, но это не так. По свидетельству моих родителей, «...при Мишиной кончине находилось несколько человек, и все очевидцы точность его высказывания подтверждали дословно». 
            Похоронен был Козлов М.М. (26.10.1926г. - 03.09.1951г.) на Воинском кладбище столицы Эстонии города Таллинна.

            Посмертно он представлялся к награждению орденом Красной Звезды, но так ничем награждён и не был. Отец вспоминал, как рассказывали ему чекисты-территориалы, что их руководство  проваленной операцией по захвату живьём членов шпионско-диверсионной группы было крайне недовольно...

             После этих событий вдова героя Аня, получив медаль «За отличие в охране Государственной границы СССР», которой её муж бы удостоен ещё в 1950 году, уехала с грудным Юркой на Алтай к своим родным.
            Приказом МГБ СССР от 26 февраля 1952 года «в целях увековечения памяти погибшего героя-пограничника» пограничной заставе, которой командовал старший лейтенант М.М. Козлов, было присвоено его имя - «Застава имени Михаила Козлова». Одновременно на основании того же приказа имя героя было занесено в списки личного состава данной заставы.

            После вывода в 1992 году российских пограничных войск с территории суверенных республик Балтии дислоцировавшаяся в Эстонии пограничная застава имени старшего лейтенанта М.М. Козлова оказалась расформированной. В связи с этим, а также в целях сохранения лучших боевых традиций пограничных войск приказом директора Федеральной пограничной службы РФ от 6 мая 1999 года она была возрождена в составе современного Пограничного управления ФСБ России по Калининградской области: имя героически погибшего 3 сентября 1951 года в бою с диверсантами-террористами старшего лейтенанта М.М. Козлова было тогда присвоено пограничной заставе 95-го пограничного Кёнигсбергского ордена Ленина и Красной Звезды отряда, дислоцировавшейся на берегу Балтийского моря в черте города Зеленоградска. Однако в первой половине 2003 года эта застава, попав под каток так называемой военной реформы, оказалась в списке подлежащих ликвидации и к лету того же года была сокращена как воинское подразделение. В связи с этим с июня того же года имя старшего лейтенанта М.М. Козлова в соответствии с приказом директора ФПС России стала носить другая морская пограничная застава 95-го пограничного Кёнигсбергского ордена Ленина и Красной Звезды отряда - «Рыбачий», которая дислоцируется на Куршской косе. После очередной реорганизации сегодня эта застава стала пограничным постом «Рыбачий». Это - один из лучших погранпостов Калининградского регионального пограничного управления, и этот пост по-прежнему носит имя советского пограничника Козлова М.М.
          На основании указа президиума Народного собрания Болгарской Народной Республики № 436 от 28 мая 1968 года имя старшего лейтенанта М.М. Козлова было присвоено одной из пограничных застав пограничных войск Болгарии. Как там обстоит дело в современный период, неизвестно.               
           На месте последнего боя героя-пограничника впоследствии был установлен памятный камень с табличкой: «3.IX.1951 г. группа пограничников в составе сержанта Павлова, мл. сержанта Титаренко, ефрейторов Каракулина, Барданова и Волкова под командованием начальника заставы ст. лейтенанта  Козлова М.М. уничтожила высадившихся с моря диверсантов-террористов».

               Этот валун до сих пор остаётся символом несокрушимой стойкости и воли пограничника.

              Кроме того, герою установлены бюсты:
-  28 мая 1992 года - в районном селе Чарышское Алтайского края, у парадного входа в районный музей. У этого бюста теперь ежегодно 28 мая в День пограничника происходят традиционные встречи бывших воинов-пограничников, проживающих на территории Чарышского района;
-  на территории теперь уже бывшего военного городка Озерского учебного центра 23-го пограничного дважды Краснознаменного отряда  пограничного управления ФСБ России.
              В с.Усть-Тулатинка Чарышского района Алтайского края, на малой родине Козлова М.М., в Усть-Тулатинской общеобразовательной школе трудами его супруги - Анны Прохоровны Деевой (Козловой), - которая после героической гибели мужа посвятила свою жизнь педагогической деятельности в стенах данной школы, создан самодеятельный Музей, посвященный памяти старшего лейтенанта Козлова М.М.
              Все последние десятилетия имя старшего лейтенанта  Козлова М.М. носит и отряд юных пограничников одной из средних школ города Балтийска Калининградской области.

             ...Около 10-ти лет назад я узнал, что от Козлова М.М. пошла целая пограничная династия. Его сын - Юрий Михайлович Козлов - в то время был действующим офицером Пограничной службы ФСБ России, служил в аппарате Пограничного управления ФСБ России по Калининградской области, полковник. Сейчас, наверное, тоже уже на пенсии, в отставке. Срочную службу Юрий служил в Эстонии на заставе имени Михаила Козлова, где служил и погиб его отец. Решив продолжить дело отца, окончил Алма-Атинское военное пограничное училище и снова служил на той же заставе, но уже, будучи офицером, вначале заместителем, а затем начальником этой заставы. Спустя некоторое время поступил в Академию имени Фрунзе. Уже имея сына и дочь, Юрий Михайлович Козлов был отправлен в Таджикскую ССР. Прошёл Афганистан. Награжден орденами и медалями. Жена и дочь Юрия Михайловича тоже служат в системе погранвойск.

               В 2006 году от своих друзей, с которыми мне пришлось быть в Афганистане, в разговоре о спецподразделении ФСБ России «Вымпел», созданном на базе наших родных КУОС  и спецподразделения КГБ СССР «Каскад», в составе которого мы действовали в Афгане (о них я писал на страницах  нашей газеты ранее), я случайно узнал о сотрудниках «Вымпела», погибших во время одной из спецопераций в г.Грозном. Среди них был Козлов Михаил. Тогда я обратил внимание на идентичность фамилии и имени друга моего отца - Козлова М.М. Заинтересовавшись, и выяснив через своих друзей в ФСБ России уже все подробности, узнал, что они являются прямыми родственниками - внук и дед.

           Козлов Михаил Юрьевич (24.07.1975г. - 15.04.2005г.) - сын и внук пограничников, названный в честь деда Михаилом, в 1997 году окончил Московский военный институт федеральной пограничной службы России. Проходил службу в Заполярье, в Мурманской области, Никельский погранотряд, заместителем начальника заставы. Затем по его просьбе был переведен в Таджикистан — туда, на передовую, где пограничники вели непримиримую войну с контрабандой наркотиков и оружия, так же заместителем, затем начальником заставы. Там был награждён медалью «За отличие в охране Государственной границы».

              В 2004 году Михаил окончил Московскую военную академию пограничной службы. Помимо основного диплома получил ещё диплом с отличием по специальности военного переводчика. Ему прочили карьеру преподавателя военного института. Он же, целенаправленно следуя своей мечте, выбрал другой путь – службу в элитном подразделении ФСБ России – Центре специального назначения, в легендарном «Вымпеле», куда попасть было очень сложно. Боевое крещение в составе «Вымпела» принял 1 сентября 2004 года в Беслане. За участие в освобождении заложников в Бесланской школе Михаил Козлов был награждён медалью «За отвагу». Потом было ещё несколько командировок в «горячие точки», участие в ликвидации незаконных вооружённых формирований. Его боевые товарищи вспоминают, что молодой офицер в боевой обстановке действовал смело, решительно, отличался высочайшей выносливостью, неиссякаемой энергией и никогда не расставался с добрым юмором. А перед последним боем до часу ночи изучал немецкий язык, готовился к сдаче экзамена в Институте Гёте на высший уровень. Сослуживцы называли Мишу «Мишка-счастливчик».
               ...В ту командировку они не должны были ехать, но принимались все меры, чтобы обеспечить мир и покой в Чечне во время празднования Дня Победы. 15 апреля 2005 года в ходе проведения специальной операции в Грозном Михаил Козлов действовал в составе поисковой группы. В одной из квартир жилого дома члены банды полевого командира Доку Умарова оказали спецназовцам ожесточённое вооружённое сопротивление, создавая угрозу жизни гражданским лицам. Бой продолжался пять часов. Вступив в плотный огневой контакт с бандитами, два друга, Михаил Козлов и Илья Мареев, блокировали квартиру. Перекрыв пути отхода боевикам, обеспечили сотрудникам группы возможность эвакуировать из-под обстрела раненых и вывести из других квартир гражданских лиц. Жаль, себя не сберегли...
               Бандиты всё-таки пошли на прорыв, но поняв , что ничего не выйдет, один из террористов ворвался в помещение и подорвал на себе «пояс шахида». Друзья приняли на себя основной удар бандитов и остановили их ценой собственных жизней.

              По словам сотрудников «Вымпела», совершенно непонятно, какими усилиями Миша Козлов смог удержаться на своей огневой позиции. Его обнаружили прислоненным к дверному косяку с пистолетом в руке, направленным в сторону бандитов. Его ни на сантиметр не сдвинул даже взрыв «пояса шахида», ставший для Михаила смертельным. Пистолет стоял на затворной задержке – Козлов расстрелял весь магазин, в его левой руке была зажата граната...

              Михаил Козлов погиб, до конца выполнив свой воинский долг. Так 29-летний майор, твёрдо держась (как символический валун на месте гибели его деда) и не пропустив врага, повторил подвиг своего деда-пограничника.

            В результате этой операции было уничтожено шесть бандитов, однако погибло и пять сотрудников ФСБ России.

              Похоронен Михаил вместе с товарищами, погибшими в Чечне, в Москве, на Николо-Архангельском кладбище.

              Указом Президента России от 18 апреля 2005 года сотрудник Центра специального назначения ФСБ России майор Михаил Юрьевич Козлов посмертно награждён орденом Мужества.

      В 2006 году имя Михаила Козлова-младшего присвоено пограничной заставе "Сальмиярви" - лучшей заставе Никельского погранотряда в Мурманской области, где он начинал свою службу.

           Беспрецедентный факт в истории пограничных войск, когда почётными именами членов одной семьи русских офицеров-пограничников названы были три пограничные заставы: две в России, в честь деда и его внука, и одна, в честь деда, в Болгарии.

             В Центральном пограничном музее ФСБ России открыта экспозиция, рассказывающая о славной пограничной династии Козловых, в которой три поколения мужчин посвятили свою жизнь служению Отечеству, защите Государственной границы.

         ...Не обо всем из своей пограничной службы мой отец имел право рассказывать даже по прошествии многих лет. Только об отдельных случаях, да и то в общих чертах.   

         Но о ликвидации крупной банды эстонского националиста Ильпа, как и о своём друге Мише Козлове, он тоже вспоминал почему-то более подробно. Может быть потому, что достаточно много знала об этой банде и моя мама, часто вспоминавшая в нашем (меня и брата) присутствии о том, какой ужас на округу наводил этот Ильп, как отец, неделями не появляясь дома, охотился за ним. Через оперативных источников шёл по его следам, сидел в засадах в местах возможного появления бандита и членов его банды...

         Ильп же со своими приспешниками, в свою очередь, охотился за отцом и другими пограничниками. Долго продолжалась эта смертельная "игра".

         Ильп являлся при оккупации Эстонии немецко-фашистскими войсками активным их пособником. Это был кровавый изверг-каратель, руки которого были обагрены кровью советских людей по локоть. Умный и изворотливый, после войны он много лет всегда ловко ускользал от чекистов, представляя собой образец жестокости, коварства, звериной интуиции и хитрости.

         Под стать ему была и его любовница - непримиримый враг советского государства (её имя мне и маме, к сожалению, не запомнилось). От чекистов-территориалов отцу было известно, что во время войны она под другим именем (кстати, имена она меняла несколько раз) прошла специальную подготовку в разведывательно-диверсионной школе Абвера в фашистской Германии, была заброшена на территорию Советского Союза с заданием вести разведку, совершать диверсии и террор. По существу она являлась негласным руководителем банды, идейным вдохновителем всех совершаемых бандой злодеяний.

         Остальные члены банды мало чем отличались от своих вожаков.

         Оперативно разрабатывался Ильп и члены его банды несколько лет, в том числе и моим отцом Ивановым Н.А., поскольку более всего банда Ильпа действовала на приграничной территории его оперативного обслуживания. В конце концов преступная деятельность банды Ильпа постепенно была сведена к минимуму и затем почти полностью пресечена, благодаря совместным и согласованным действиям чекистов-пограничников и чекистов-территориалов. Почти всех ее членов переловили-ликвидировали. Сам же Ильп с любовницей и несколькими оставшимися бандитами уже постоянно, как загнанные звери, скрывались в лесу в специально и хитро оборудованных "схронах". Один из основных «схронов» находился в болотах, куда проникнуть незамеченным было практически невозможно. Бандитов так прижали, что, по оперативным данным, они готовились уйти за границу морем. Этого допускать было нельзя.

          "Схроны", где скрывались эти "лесные братья", располагались на оперативной территории заставы Иванова Н.А., и уйти за границу Ильп намеревался через участок этой же заставы. Самого Ильпа всё-таки удалось выследить и захватить. Арестовали его в городе, на «явке».

           Отец несколько суток просидел вместе с чекистами в засаде.  Мама рассказывала, как он пришёл домой небритый, грязный, исхудавший, страшный, умылся, поел и, произнеся только: «Всё. Взяли Ильпа», - завалился спать. Проспал больше суток. Оказывается, в засаде он сидел в каком-то подвале вместе с крысами и мышами. Взяли Ильпа в неудобном для него положении, в отхожем месте. Операция по его задержанию была произведена мгновенно. Не успев опомниться, Ильп — матёрый, с молниеносной реакцией «волчара», не расстававшийся с пистолетом ни на секунду (даже в туалете), — всё же сделал один выстрел и ранил одного из чекистов. Стрелял, даже не поднимая пистолет, который лежал у него рядом, на полу, лишь дотянувшись до него рукой. Но в следующую долю секунды получил сильнейший, потрясший его удар в челюсть, оружие у него выбили. Оказать какое-либо дальнейшее сопротивление он так и не сумел, зато рычал, как зверюга, ужасно. Когда его «пеленали», то не церемонились. На мой вопрос, почему же его не прикончили прямо на месте задержания, ведь у пограничников, наверняка, «чесались» руки, отец ответил, что, действительно, еле-еле сдержались, но служебный долг пересилил эмоции. Когда Ильпа вели по улице, пострадавшие от него люди пытались устроить над ним самосуд. Задокументированными доказательствами его преступной деятельности органы правопорядка располагали в полном объёме, поэтому вскоре состоялся справедливый суд, и бандит, приговорённый к высшей мере наказания - расстрелу, понёс справедливое возмездие. Было это в конце 1952-го - начале 1953-го годов, а через полгода, летом, осуществили операцию по ликвидации остатков банды Ильпа.

          При окружении банды, на подступах к "схронам", пограничники были обнаружены бандитами и подвергнуты шквальному огню из всех имевшихся у них видов оружия. При сближении в ход пошли гранаты с обеих сторон. Терять бандитам было нечего, поэтому сопротивлялись они яростно, с отчаянием обреченных, которым ждать какого-либо снисхождения не приходится. Несколько пограничников заставы Иванова Н.А. погибли, многие были ранены. Старшего лейтенанта Иванова Н.А. судьба вновь берегла, хотя в один из моментов боя рядом с ним разорвалась граната, но он успел отпрянуть за корягу, да пулей поцарапало только руку.

         Наибольший урон пограничникам нанесла любовница Ильпа. Стреляла она из пистолета навскидку и на слух, не глядя. Оставшись одна, уже серьезно раненная, продолжала вести меткий огонь до последнего патрона. Знала, что в живых её вряд ли оставят. Действительно, обозлённые за своих погибших и раненных товарищей пограничники добили её, пригвоздив штыком к земле. Других "соратников" Ильпа живыми тоже никого не оставили.

         Я спрашивал у отца, ссылаясь на его немногие повествования о своей пограничной службе, рассказы матери, а также на литературу и кинофильмы (например, на кинофильм "Никто не хотел умирать", так ярко и правдоподобно показывающий события тех лет в Прибалтике), почему так яростно и так долго боролись в послевоенные годы с советской властью националисты и почему наши проявляли такую же ответную жестокость.

         Отвечая на мои вопросы, отец как на одной из причин акцентировал моё внимание на следующем.

         В 1947 году в СССР по приказу И.В. Сталина был принят Указ об отмене смертной казни. Многие чекисты-пограничники были недовольны этим. Вылавливая бандитов, они тратили массу усилий, часто погибали в схватках с ними, много было раненных. Бандиты сами нападали на них и членов их семей, терроризировали местное население... Одним словом, на основном составе членов банд "лесных братьев" от совершённых ими особо опасных государственных и тяжких уголовных преступлений было "негде ставить пробу". При поимке, в силу этого Указа, их нельзя было осудить к высшей мере наказания, которую практически большинство из них, безусловно, заслуживали. По тем же причинам недовольны были этим Указом и чекисты-территориалы, и милиция, и органы местной власти, да и простое население. Поэтому, по какой-то негласной согласованности в низах, таких матёрых преступников живыми старались не брать. Начальство, вспоминал отец, на это смотрело сквозь пальцы. Бандиты отлично знали об этом, знали, что пощады им не будет, и сопротивлялись с отчаянием обречённых, нанося тем самым нашим пограничникам и чекистам огромный урон. В общем противостояние было жестокое, борьба шла не на жизнь, а на смерть.

          Указ об отмене смертной казни действовал почти три года. В январе 1950 года новым Указом смертная казнь была восстановлена.

          Несмотря на это, особая жестокость борьбы с бандитско-националистическим подпольем в Прибалтике (как, впрочем, и в Украине) по инерции сохранялась ещё не один год.         

          Официально принято считать, что "лесные братья" действовали на территории Эстонии до 1952 года. Однако в реальности с ними там было покончено лишь только в 1954 году, хотя отдельные факты обнаружения и ликвидации в лесах бандитов-одиночек фиксировались еще значительно позднее.

          Мои родители отмечали одну характерную особенность, наблюдавшуюся в те годы в Эстонии. Это социальная база среди местного населения, способствовавшая довольно распространённым действиям бандитов и их выживанию длительное время. По количественному соотношению к основной массе населения, принявшего советскую власть, она была малочисленна, но качественно помогала бандитам хорошо. Много было людей, занимавших нейтральную позицию. Поэтому не случайно и вполне обоснованно эстонскими властями дважды, в 1948 и в 1949 годах, были проведены депортации социально чуждых элементов, связанных с врагами советского государства, с последующим их переселением на постоянное жительство в районы Сибири, Дальнего Востока и Казахстана.

           Сейчас современные эстонские власти продолжают всячески раздувать эту тему, тенденциозно освещая те события и называя их геноцидом эстонского народа. В действительности же они попросту кривят душой, чтобы отвлечь народ Эстонии от серьёзных насущных проблем, оправдать свою управленческую неэффективность, свалив вину с больной головы на здоровую, удержать поднятую ими националистическую волну и настроить, особенно молодёжь, против России. Независимые историки уже давно доказали несостоятельность таких обвинений в адрес России. Однако их объективные исследования тщательно скрываются, такая литература недоступна для простых людей. Преступления националистов против народа замалчиваются, а их действия преподносятся как героические против советской якобы оккупации. Некоторые руководители страны уже открыто превозносят бывших СС и ставят их молодежи в пример. Так, премьер-министр Эстонии Андрус Ансип устроил 28 февраля 2011г. приём в здании правительства в честь членов так называемого Союза борцов за освобождение Эстонии. В пресс-службе правительства сообщили, что прием был устроен в честь 93-й годовщины независимости Эстонии и на него были приглашены 39 членов союза, объединяющего ветеранов 20-й эстонской дивизии "Ваффен СС", "лесных братьев" и других. «Я благодарю всех за то, что вы сделали для эстонского государства и народа. Эстония сейчас такое государство, которым можно гордиться», - сказал Ансип. Премьер добавил, что независимость Эстонии «не далась просто так» и об этом никогда нельзя забывать. «Каждый гражданин должен сделать свой вклад в то, чтобы эстонское государство стояло вечно», - заявил премьер. На самом деле никакой советской оккупации, кроме оккупации немецко-фашистскими войсками, не было. Да и самостоятельного эстонского государства до момента свержения царского российского самодержавия в истории никогда не существовало. Однако, вышеуказанная тенденция героизации бывших фашистских прислужников путем наглой фальсификации истории продолжается и по сей день.  

              Думаю, теперешнюю буржуазную элиту постсоветских государств, а возможно и других стран Евросоюза, ничего хорошего не ждет в случае еще большего обеления пособников фашизма в государственной политике Прибалтики, а также, как известно, и Украины, и поэтому ответственным политикам, государственным и общественным деятелям не мешало бы своевременно вновь поставить, где нужно, вопрос о новой денацификации Европы. Ведь это – одна из составляющих борьбы с терроризмом. Ничего хорошего не ждет и новоявленных американских холуев. Их используют и, по миновании надобности, выбросят на мусорную свалку истории. Несомненно, что у американо - фашистов есть свой план «Ост»!..     

           ...На границе мы жили до апреля 1954 года. В моей детской памяти отложились картины некоторых событий того времени, которые я смог здраво проанализировать и оценить значительно позже. Относительно опасностей, каких-то боевых действий на границе мне помнятся факты, когда мы прятались с мамой в подвале (или на чердаке) какого-то строения. В руках у мамы был пистолет. Я слышал звуки боя, выстрелы, взрывы. Видел, как пограничники вели связанных пленных, несли несколько носилок с лежавшими на них людьми, неживыми или раненными - сказать не могу, как, поддерживая друг друга, медленно ковыляли перебинтованные раненные пограничники... Я постоянно был с пограничниками на заставе, ел там, спал в казарме, катался  с ними в море на лодке... Мама всегда меня искала и ловила там по всей территории.

          Будь жив сейчас отец, рассказал бы он ещё о многом. Я просто не успел его расспросить, слишком рано он ушёл из жизни.

          В период службы в пограничных войсках отец не один раз представлялся к правительственным боевым наградам. По неизвестным ему причинам так ничего и не получил (как когда-то второй фронтовой орден "Славы", орден Отечественной войны 2-ой степени за сбитый из личного оружия вражеский самолёт и награду за уничтоженный фашистский блиндаж). Скорее всего, как он полагал, из-за трений в отношениях с начальством из погрануправления. Такое предположение имело под собой основания. И вот почему.

          Моего отца - этого надёжного, находчивого и бесстрашного офицера - чекисты-территориалы всегда с желанием привлекали к своим оперативно-боевым операциям, отпрашивая его у пограничного начальства. Чекистское руководство часто ставило его в пример перед своими сотрудниками. Были даже мнения о его переводе на оперативную службу к себе, в территориальные органы. Но пограничное начальство возражало, а быстро изменяющаяся оперативная обстановка не давала времени «бодаться» этим ведомствам между собой. Кроме того, решению вопроса постоянно мешала частая передача погранвойск в подчинение то в МВД, то в госбезопасность, то снова в МВД... Больше всего страдал от этого сам отец. Из-за выделения его чекистами-территориалами среди других офицеров-пограничников у пограничного начальства это вызывало какую-то ревность, что ли. Не по вине отца по малейшему поводу с ним (начальством) возникали конфликты межличностного характера, перераставшие в затяжные. Отца постоянно переводили с заставы на заставу, отзывали в частые командировки на другие участки границы...

          О представлении Иванова Н.А. к одной из боевых наград - медали "За боевые заслуги" - в период службы на границе имеется отметка в его архивном личном деле № 22540, хранящемся в архиве Главного Управления внутренних дел Тюменской области. Надо сказать, что это какая-то недоработка кадровиков, поскольку документы и отметки такого характера, как правило, в личных делах стараются не оставлять (по себе знаю). Мне в своё время представлялась возможность ознакомиться с личным делом отца, использовав своё служебное положение и старые связи отца в ГУВД. Грешен, каюсь, но грех этот, на мой взгляд, пустячный по сравнению с той информацией об отце, которой мы, его потомки, так никогда бы и не узнали.

          В  1954 году руководством СССР проводилось массовое сокращение численности Вооруженных Сил страны. Попал под сокращение и мой отец, после чего выехал на постоянное место жительства на свою малую родину, в Тюменскую область.

          Будучи опытным оперативником, он по комсомольской путевке был направлен на службу в органы внутренних дел. Это не расходилось и с его личными желаниями и намерениями продолжать службу Родине и своему народу. В наше время такое может выглядеть несколько пафосно и восприниматься с элементами некоторого недоверия, но было это именно так, а не иначе.

         Начинал отец службу в милиции с должности участкового уполномоченного в г.Ялуторовске Тюменской области.

         Впоследствии без отрыва от службы в МВД получил высшее юридическое образование. Будучи оперуполномоченным, затем начальником уголовного розыска, следователем, заместителем начальника горрайотдела, отец слыл грозой уголовного мира в г.Ялуторовске. Об этом свидетельствовали его сослуживцы, некоторые из которых, дай бог им здоровья, ещё живы. Многое об отце, когда его уже не стало, в свою бытность мне рассказывал и старый ялуторовский оперативник Герасимов Иван Прохорович. Оперативником он, по отзывам отца, был от бога, а вот образования... Как выражался об этом сам Герасимов: «Грамотёшки у меня не хватало». Отец, набираясь у него в начале своей службы милицейского опыта, постоянно исполнял за него письменные документы. Руководство делало вид, что не замечает этого. В конечном итоге все были довольны. Писал отец бумаги за Ивана Прохоровича вплоть до тех пор, пока они вместе служили в одном подразделении. Будучи уже в преклонном возрасте, Герасимов И.П. даже ещё мне-молодому сотруднику госбезопасности, прибывшему на службу в Ялуторовское горотделение КГБ, оказывал кое-какую помощь.

         Не так давно, когда я готовил этот материал, мама, которую я вновь «допрашивал с пристрастием», рассказала, как отец в очередной раз обезвредил преступника. Выявив и настойчиво преследуя по городу, загнал его в болото. Болото это находится в районе ж/д вокзала г.Ялуторовска, сразу за линиями. Бандит отстреливался из пистолета, выпустил в отца весь магазин, но перезарядиться не успел — отец, подскочив, в мгновение ока скрутил его, подержав какое-то время головой в болотной жиже, чтобы остудить и окончательно сломить сопротивление.

           Другой случай. О нём мне рассказывал и Герасимов И.П. Отец получил оперативную информацию о разыскиваемом преступнике, который скрывался в населённом пункте, где по служебным делам  находился отец. Сообщить в отдел, чтобы выслали группу, не было возможности, а реагировать нужно моментально, иначе - ищи ветра в поле. Время было дорого. Отец скрытно подобрался к дому, на который ему указал его источник и где якобы скрывался преступник. Долго выжидал, пока кто-нибудь не выйдет из дома, изучая обстановку. Как назло оружия у него в тот раз при себе почему-то не было. Наконец во двор вышла хозяйка.  Выросший перед ней, как из-под земли, оперативник ошеломил её своим появлением. От неожиданности она вошла в ступор. Придя в себя и заикаясь от страха, вынуждена была сообщить обо всём, что от неё требовалось. Приказав ей тихо сидеть в сарае, «иначе будет сидеть в другом месте...», отец проник в дом и, оценив обстановку, готовый ко всему, так как уже точно знал, что преступник вооружён, сходу направился к русской печи, на которой, по словам хозяйки, тот спал.                                                            

            Однако преступник был уже настороже. Вероятно, из-за отсутствия хозяйки заподозрил что-то неладное. Увидев перед собой пистолетный ствол, оперативник, резко присев и одновременно отклонившись в сторону, мгновенно ушёл с линии огня. В это же мгновение грохнул  выстрел. Пуля прошла над самой его головой. Пороховой заряд даже опалил ему волосы. Все дальнейшие действия отец осуществлял так же незамедлительно и не задумываясь, «на автомате». Моментально выпрямившись, подбил руку противника под локоть вверх, перехватив и выворачивая из неё пистолет. После произведённого врагом второго оглушительного выстрела пуля ушла в потолок. Больше враг сделать ничего не успел. В следующий момент он, уже обезоруженный, мощным рывком был сброшен с печки. Рывок был такой силы, что мужик весом более ста килограммов пролетел по воздуху около трёх метров и, врезавшись в противоположную стену, снопом свалился вниз. Отцу вначале даже показалось, что он переборщил и убил его. Но через какое-то время противник, к радости отца, очухался. Поднявшись, сел на полу и, ничего не соображая, только таращил глаза, очумело мотал головой из стороны в сторону и издавал какое-то нечленораздельное мычание. Отец связал преступника его же брючным ремнём — и всё было кончено: очередная схватка с опасным врагом завершилась далеко не в пользу последнего...

          Хотелось бы отметить,что использовавшиеся отцом приёмы обезоруживания противника, некоторым из которых он научил меня ещё в детстве и юности, мне приходилось применять в жизни тоже. Другие приёмы были усвоены мною на КУОСе (спецназовские курсы по подготовке оперативных разведывательно-диверсионных подразделений КГБ СССР для действий в тылу противника с нелегальных позиций). Пусть дорогой читатель не посчитает это за нескромность, но в Афганистане, к примеру, благодаря именно отцовскому приёму мне и моему другу переводчику Муллобаю Нигметову во время проведения одной из оперативно-боевых операций удалось выйти из неожиданно возникшей экстремальной ситуации невредимыми...

          Рассказала мама и о других известных ей подобных случаях задержания отцом преступников, о чём я ещё не знал...

          Обратила она также моё внимание и на такой факт из милицейской биографии отца, ярко его характеризующий. В 1957 году из уголовного розыска отец был переведён на вышестоящую должность начальника паспортного стола. Видимо, руководство «прогоняло» перспективного офицера через основные структурные подразделения с целью освоения им всех особенностей милицейской службы для последующего выдвижения на самостоятельную работу начальником горрайоргана (что потом так и было). Мама наблюдала, как после этого повышения мучился и изнывал отец. Скупо делясь с ней своими переживаниями, он говорил: «Не по мне эта сидячая работа. Не по моему характеру. Я привык воевать с врагом и, видимо, вряд ли уже отучусь...». Через три месяца, не вынеся такой спокойной жизни в паспортном столе, отец в ультимативной форме поставил перед начальством вопрос о своём возвращении в угрозыск, где, по его заявлению, от него «будет значительно больше проку», и добился своего. Его отправили в отпуск, после выхода из которого он с желанием и удовольствием продолжил службу в угрозыске и служил там с большой пользой для общества, железной волей выкорчёвывая преступность.

          О милицейской службе отца я тоже уже писал в нашей газете ранее. Не одного и не двух-трёх, а гораздо больше вооружённых преступников удалось обезвредить отцу только лично, один на один... Сильным оперативником слыл он среди своих коллег, и многих молодых сотрудников обучил во время службы искусству оперативной работы. Никогда он не медлил, в сложных ситуациях реагировал моментально, действовал смело, напористо и решительно. Фронтовая закалка и, особенно, многолетний оперативно-боевой опыт, полученный на границе, всегда помогали моему отцу выходить из различных серьёзных ситуаций победителем. Служба была - не на словах из песни, а на самом деле - и опасна, и трудна. Я этому свидетель. Здесь, после жизни на границе, многие события происходили уже на моих глазах и воспринимались, и оценивались мною уже вполне сознательно. Много крови попортил бандитам мой отец. За это они несколько раз устраивали на него покушения. Доставалось и нам - членам его семьи. Однажды ночью, воспользовавшись отсутствием отца, уехавшего в командировку, бандиты осуществили спланированное, со стопроцентным, казалось бы, для них успехом, нападение на частный дом, где мы жили. В доме находились мама, бабушка, я и младший брат. Цель бандитов не оставляла сомнений: всех уничтожить. Но сообразительность и находчивость моей мамы позволила нам остаться в живых. Впоследствии отец вычислил нападавших — ими оказались члены целой преступной семьи, не «вылезавшие» из тюрем. Однако эта, едва не ставшая драматичной история, все мельчайшие подробности которой я отлично помню (тогда мне шёл уже шестой год), заслуживает отдельного повествования.

            Дополнительные к предыдущей публикации примеры из милицейской службы отца мною приведены только для того, чтобы лишний раз подчеркнуть, чего стоит офицер-пограничник, даже совершенно один, лицом к лицу противостоя вооружённому и беспощадному врагу. Когда дело касалось обезвреживания и задержания преступников, отец никогда не ждал подмоги и, будучи убеждён в правильности своих решений и правоте своего дела, действуя бескомпромиссно, хладнокровно и расчётливо шёл на врага один, иногда безоружным.

            Служба на границе для всей нашей семьи — это значительная и незабываемая веха. Проживая на пограничных заставах, члены семей офицеров-пограничников принимают в жизни заставы самое непосредственное участие, являясь зачастую и частью личного состава. Дыхание границы они чувствуют так же явственно, как сами пограничники. Те, кто прошёл это, знают не понаслышке. Служила, можно сказать, там вместе с отцом и моя мама. Да и я, с самого рождения впитав особую духовность пограничной жизни и запомнив её специфические условия, многое, ещё не совсем в то время осознанно, перенял оттуда и усвоил, пронеся всё хорошее через последующие годы. Маленьким ребёнком я постоянно пристраивался к шеренге солдат, получавших приказ выступить на защиту государственной границы нашей Родины, и шёл за ними следом в наряд, пока взрослые не отлавливали меня. На вопрос, куда пошёл, отвечал: «Границу защищать». Смею уверить, что любовь к Родине - не пустые и не простые слова. Повторять их на каждом шагу, может быть, и не следует, но, где явно, а где исподволь, учить человека любить Родину должно с самого его раннего возраста.

            Служа на границе, отец только официально прошёл пять застав, шестое место его службы - это в самом погранотряде - освобождённый секретарь комсомольской организации. Да неофициально, с незавидной регулярностью, временно перебрасывался с места на место многократно. Из-за таких частых направлений на другие заставы и отзывов в погранотряд он вынужден был надолго оставлять семью на попечение и под охрану пограничников своей заставы. Отца в отряде в шутку называли «блуждающий внештатный начальник заставы». Как только начальник какой-нибудь заставы уходит в отпуск - туда временно назначают отца. Мама не смогла назвать даже примерное количество таких фактов. Почему на тех заставах не назначали на время отпусков начальников их действующих заместителей, не совсем понятно. Однако, благодаря этому, за шесть с лишним лет он практически прошёл, в буквальном смысле этого слова, почти всю эстонскую границу: как материковую, так и островную, - ведь Эстония располагается ещё и на множестве островов. Всю приграничную территорию Эстонии, особенно острова, он тоже изучил и вдоль, и поперёк.

            Все эти годы отец постоянно привлекался к процессу оперативно-боевой подготовки молодого пополнения, являясь офицером-инструктором школы молодого бойца. Призыв на военную службу тогда осуществлялся строго дважды в год: весной и осенью, - и каждый раз отец на три месяца, а то и больше, убывал в погрануправление и погранотряд с целью, как он выражался: «Делать из пацанов солдат».

           Данное обстоятельство всё-таки имело и свои плюсы. Готовя солдат к несению боевой службы непосредственно на границе, отец успевал хорошо изучить каждого из них. Они, в свою очередь, узнавали его тоже достаточно близко. По окончании подготовки его курсанты-ученики распределялись на разные заставы, куда впоследствии отец сам, бывало, и прибывал на временное замещение начальников-отпускников. Поэтому проблем с вопросами адаптации в новом коллективе и выработки психологической совместимости и взаимного доверия, что в тех напряжённых боевых условиях имело сверхвысокую значимость, у него не возникало. Видимо, руководство погранотряда как раз и учитывало это обстоятельство.

            К примеру, в приведённом выше рассказе о подвиге друга отца - Козлова М.М. - четверо из состава тревожной группы пограничников, принявших бой с диверсантам и уничтоживших их, прошли, как он сам говорил, «через его руки». Поэтому об обстоятельствах того боя, гибели друга и даже о его последних словах отец выяснил из первых уст. Его ребята, которых он обучил пограничному искусству, никогда не подводили, и отец всегда по праву гордился этим.

            На границе мои родители обзавелись множеством друзей. Мне помнится, как в г.Ялуторовске, после увольнения отца из погранвойск, и отец, и мама получали с границы и из самой Эстонии множество писем от офицеров и их жён, от рядовых солдат и даже от гражданских лиц-местных эстонцев. Конечно, с течением времени, как часто бывает в жизни, эта переписка естественным образом постепенно прекратилась.

            Сейчас прошли дни празднования 95-ти летия со дня образования советских пограничных войск. 28 мая — День пограничника. Пограничник — это особая категория людей, и отбираются туда лучшие из лучших. Пограничник — это состояние души. Как и любовь к Родине. Друг от друга они неотделимы.

            К дню этого юбилея по решению Совета ветеранов — пограничников Тюменской области, на основании рассмотренных им материалов в отношении моего отца, в сквере пограничников в г.Тюмени, на памятной доске навечно, в числе других, было выбито его имя - Иванов Николай Александрович.

      При открытии памятной доски состоялся митинг, на котором мне была оказана честь выступить и открыть доску, сняв с неё белое покрывало. Выступал я и открывал доску вместе со своим 9-ти летним  внуком Виктором - правнуком моего отца. Правнук был в военной форме и отдавал честь, стоя с портретом своего прадеда, который сфотографирован в военной форме, с наградами. Фотография эта долгие годы находилась на Доске Почёта лучших сотрудников ГУВД Тюменской области, в бытность, когда Иванов Н.А. служил там. Это, на мой взгляд, очень знаменательно. Умер он на службе, в январе 1976 года, не дожив до своего 50-ти летия месяц с небольшим, от старого, застрявшего в затылочной кости его головы осколка — фашистского подарка из того далёкого 1944 года.

        Ещё раз хочу от себя лично и от всех родственников выразить искреннюю благодарность и признательность всем членам Совета тюменских пограничников за то, что они сделали для нас, а также за Память, которую они помогают сохранять людям.

        Пользуясь случаем, хочется поздравить с этим знаменательным, хотя уже и прошедшим, днём 95-ти летия пограничных войск прежде всего тех, кто имеет к этому празднику самое непосредственное отношение, а также всех людей, неравнодушных к судьбе нашей Родины.         

       Желаю, чтобы каждый, где бы он ни служил и где бы после этого ни трудился, когда-нибудь смог с гордостью повторить слова погибшего в смертельной схватке с врагами нашей Родины друга моего отца - героя-пограничника Михаила Матвеевича Козлова: «Я выполнил свой долг перед любимой Отчизной».

          Подполковник ФСБ России в отставке Иванов А.Н., июнь 2013 г.